Ревитализация в Стамбуле: как переосмысляются исторические кварталы и промышленное наследие в европейской части города

В последние десятилетия разные, часто депрессивные и неблагополучные, территории в Стамбуле активно реконструируют. Приехав сюда даже через несколько лет, прежние места не узнаешь — в портовых развалинах открывается главный центр современного искусства, на место борделей приходят галереи, кофейни и бары, а среди безликих бетонных коробок зарождается творческий протест.

В путеводителе по ревитализированному Стамбулу мы расскажем, как расцветают депрессивные и маргинальные районы, что о трансформациях думают сами жители, где лучшие тусовки и самые модные места для проживания, а главное — что будет дальше и какие территории ждет ревитализация.

Перед тем как начнем, скучный, но важный абзац про территориальное устройство Стамбула, чтобы лучше разбираться в топонимах.

Пролив Босфор делит Стамбул на две части — азиатскую и европейскую. Город также разделен на 36 районов, которые, в свою очередь, состоят из махалле (mahale по-турецки). Несколько соседних махалле могут объединяться в округи, а бывает, что часть какого-то махалле включает округ. Да, вот так все запутанно.

• Район (ilce) — например, Кадыкёй в азиатской части Стамбула.
• Махалле (mahalle) — Джаферага (Caferağa) или Расимпаша (Rasimpaşa) в районе Кадыкёй.
• Округ (semt) — Мода в Кадыкёе, которая включает в себя несколько махалле (Джаферага и Османага (Osmanağa)).

Каракёй | Джихангир | Фенер и Балат | Промышленная революция 21 века | Карта

Каракёй: от портовых борделей к кофейням третьей волны

15 лет назад изменения, который начались в Каракёе (округ махалле Кеманкеш Карамустафа Паша), были самой обсуждаемой урбанистической трансформацией в Стамбуле. Часть района, ограниченная с одной стороны округом Топхане, а с другой — Галатским мостом, стала превращаться из депрессивного места в центр притяжения хипстеров и ценителей современного искусства. Катализатором процесса стал проект Galataport, предложенный стамбульскими властями еще в 2002 году. Турецкая пресса придумала для него ироничное название «порт-бутик»: авторы проекта обещали, что превратят исторические здания и портовые склады на береговой линии в роскошные отели, рядом построят новые центры искусства (современного и не очень), откроют множество магазинов, кафе и ресторанов. До реализации дело дошло только в 2015-м. Но к тому моменту в соседнем квартале между «Галатапортом» и пассажирской пристанью «Каракёй» (Karaköy) уже кипела жизнь: малый бизнес, почувствовав удачный момент, бросился занимать места поближе к будущей точке притяжения туристов.

История. На протяжении веков — с византийских времен и Османской империи до Турецкой республики — Каракёй был центром активной торговли — все дело в выгодном расположении. Небольшая часть исторического наследия, которое сохранилось здесь до нашего времени, не считая мечетей и церквей, банков, часовой башни и полицейского здания, относится именно к портовой жизни конца 19 — середины 20 веков. Цельной архитектурной застройки в Каракёе нет. Район сильно изменился в 20 веке, особенно в 1950-х, когда Стамбул, как и многие европейские города, переживал урбанистические потрясения. Ради расширения площади Каракёя и улицы Кемералты тогда снесли десятки старых домов. В это же время северная часть района активно застраивалась складами и другими утилитарными зданиями. А уже в 1980-х власти Стамбула решили, что грузовому терминалу не место в самом центре города, и закрыли его окончательно — с тех пор Каракёй стал обслуживать только пассажирские суда.

Преступность, бездомные и бордели. 25 лет назад это было мрачное и жутковатое место с высоким уровнем преступности. Многие здания в районе, которые не стали офисами, стояли заброшенными, и в них ночевали бездомные. Большая часть набережной, по которой теперь гуляют туристы, была закрыта для всех. На первых этажах домов в пыльных магазинах продавались инструменты, мелкая сантехника и товары для ремонта. Недалеко от мечети Нусретие располагался знаменитый американский базар — торговые ряды c заграничным секондхендом, парфюмом, книгами, кассетами. По духу это был типичный российский рынок образца 1990-х. На месте торговых рядов потом появились кальянные, но название «американский базар» в народе осталось.

Недалеко от порта был самый известный в Стамбуле квартал красных фонарей — десятки керхане, то есть борделей, располагались на улице Зюфара и в закоулках Леблебиджи Шабан. В 2015 году, когда начали строить «Галатапорт», американский базар разогнали, а бордели закрыли — они никак не сочетались с туристическим лоском, который предполагалось здесь навести.

Istanbul Modern. Событие, которое изменило в этом районе всё, случилось в 2004 году. В одном из бывших складских помещений в Топхане открыли Istanbul Modern — главный турецкий музей современного искусства. В район потянулись художники, а вместе с ними — инвесторы и малый бизнес. Складские помещения из года в год становились местами проведения Стамбульской биеннале. А в 2011 году вся выставка проходила уже исключительно на площадках в Каракёе. К тому моменту в окрестностях района открылось много маленьких арт-галерей и студий. Символично, что в том же году на улице Караали Каптан, на месте бывшего магазина с инструментами, открылась культовая районная кофейня Karabatak. Она обозначила изменения, которые захлестнули район в последующие несколько лет. Кафе, бары и рестораны сначала вытесняли магазины со строительным хламом, а затем — друг друга. Заведение могло открыться, а через несколько месяцев закрыться — и на его месте обязательно появлялось новое.

Новые резиденты встретили активное сопротивление консервативных жителей квартала. Они были недовольны тем, что буквально за несколько лет, никуда не переезжая, оказались в совсем другом городе. Цены на аренду взлетели, а на улицах — толпы людей. Несколько раз местные активисты пытались срывать выставки, а галеристы для безопасности стали приглашать на открытия полицию. Отчасти из-за такого сопротивления, отчасти из-за цен на аренду десятки галерей, которые изначально и стали катализаторами изменений в районе, были вынуждены его покинуть. Среди них — Ayvaz, Elipsis, Selda Okutan, Mana, Külah и многие другие. Сильвия Кували, владелица галереи Rodeo (открылась в 2007-м, а закрылась в 2013-м), резюмировала, что культура местных жителей оказалась сильнее, чем культура современного искусства.

«Галатапорт». В 2021 году наконец-то открыли пространство «Галатапорт». Оказалось, что турецкие газеты не врали насчет порта-бутика: да, торговля здесь, как в давние времена, осталась, но заметно обуржуазилась. Сейчас пространство больше напоминает торговый центр в будний день. На входе встречают охранники и рамки безопасности, а внутри — пустынные торговые галереи. Как будто вы приехали не посмотреть на современное благоустройство, а закупиться в «Outlet Village Белая дача». Если в ваши планы не входит хождение по бутикам, то пока в «Галатапорте» вы будете чувствовать себя довольно неловко. Еще заметнее этот контраст по сравнению с соседним барным кварталом, где на каждой улице и в каждой обшарпанной подворотне что-то происходит.

Новая набережная напротив «Галатапорта» тоже выглядит непривычно тихо для Стамбула. Чтобы на нее попасть, надо также пройти рамки безопасности с охранниками. У воды не толпятся рыбаки и продавцы балык-экмека (но с ними здесь явно было бы душевнее). Главной точкой притяжения, как и почти двадцать лет назад, должен стать обновленный Istanbul Modern. Новое здание для знакового стамбульского музея построили по проекту Ренцо Пьяно (считается одним из основателей стиля хай-тек) на месте портового склада, где музей располагался раньше.

А пока он не открылся, можно заглянуть в музей живописи и скульптуры, который раньше базировался в Долмабахче, но не так давно тоже переехал в «Галатапорт». Этот музей не менее важный — в экспозиции здесь в основном конец 19 века и весь 20-й. Рассматривать картины турецких кубистов и абстракционистов можно часами. Многие из художников, как часто бывает в Турции, одновременно и следовали европейским тенденциям, и противопоставляли себя Европе, осмысляя место своей страны в мире. Здание — также бывший портовый склад перестроенный турецким архитектором Эмре Аролатом. Полный билет для иностранных посетителей стоит 120 лир (351.6 рублей).

Еда и кофе. Кафе и ресторанчики на каракёйских улицах, в отличие от галерей, никуда не делись, хотя аудитория в них поменялась. Если изначально места были для тех, кто «в теме», то теперь здесь полно туристов. И тем не менее, молодые стамбульцы все так же сидят за столиками с ноутбуками, пишут заметки в молескины, готовятся к парам и обсуждают что-то за чашкой фильтр-кофе (кофейный перекресток, увитый виноградом, здесь).

Вечером, когда зажигаются огни, улицы наполняются запахом салепа, глинтвейна и блюд из десятков ресторанов и баров. Почти круглосуточно выстраивается длинная очередь за балык-дюрюмом в Balik Dürüm Mehmet Usta, а в супной Çorba Evi, которая располагается в старой церкви, подают около 20 видов супов: от самых простых чечевичных до традиционных из бычьих хвостов. Популярное место для встреч в Каракёе — итальянский ресторан Pap’s прямо в воротах исторического французского пассажа, соединяющего улицы Мумхане и Кеманкеш. Здесь делают правильную неаполитанскую пиццу и авторские пасты, подавая к ним вино и коктейли. Утренняя версия Pap’s — кафе Mum’s с башнями из панкейков, круассанами, гранолами, скремблами и морковными пирогами. Уютная брассери Gümrük занимает четырехэтажное историческое здание, где когда-то располагалась таможенная администрация порта. Теперь здесь разливают вино, готовят затейливые салаты и мясные блюда с пастами.

Несмотря на то что «Галатапорт» уже открыт, Каракёй продолжает меняться. Большая стройка идет вдоль набережной: несколько ханов (домов торговцев), возведенных в начале 20 века, а также бывший пассажирский терминал, построенный в 1930-х, планируют превратить в люксовый отель. Рядом сносят семиэтажную наземную парковку, построенную полвека назад. На ее месте когда-нибудь разобьют городскую площадь. К тому моменту, вероятно, окончательно закроются все лавки продавцов инструментов, которые изредка еще можно встретить на окраинах квартала.

Джихангир: богема и мультикультурные тусовки

Если спускаться от площади Таксим по улице Сырасельвилер, с левой стороны будет махалле Джихангир — самый продвинутый и либеральный район Стамбула. Местные в шутку называют его не районом, а республикой — настолько он отличается от других кварталов, расположенных в окрестностях Истикляля. Джихангир — это остров толерантности и космополитизма, место, где богемный образ жизни встречается с мультикультурными тусовками. Пережив тяжелый кризис во второй половине 20 века, район расцвел за последние десять лет, а опыт оказался настолько успешным, что у термина «джентрификация» в Стамбуле появился синоним — «джихангиризация».

История. Как и большая часть района Бейоглу, Джихангир изначально был местом переплетения разных культур. Здесь жили греки, армяне, евреи, французские и итальянские переселенцы. Когда район Пера около Истикляля был центром активности международного Стамбула, многие выбирали Джихангир как удобное место для жизни. Тут селились работники посольств и консульств, банков, больниц и школ. Еще в конце 19 века Джихангир состоял из деревянных домов. Но они все были уничтожены серией пожаров. Появившиеся на их месте каменные здания — с балконами и элементами ар-нуво — были не только более надежной защитой от огня, но и показателем богатства и статуса. До начала 20 века Джихангир был очень престижным районом.

К середине 20 века кварталы, в которых жили немусульмане, стали приходить в упадок. Повышенный налог для богатых немусульман, стамбульские погромы 1955 года, депортация греков в 1964-м — все это привело к массовому отъезду иностранцев из Стамбула. Дома уехавшей интеллигенции стали занимать мигранты из сельских районов Турции. 30 лет Джихангир провел в роли района-аутсайдера — с высоким уровнем преступности, наркоторговлей и проституцией. Многие дома в то время беспощадно сносили, а на их месте строили бетонные апартаменты. Но утеряно не все: в Джихангире сохранилось около 30% исторической застройки. Архитектурный контраст лучше всего можно прочувствовать, если пройтись по улице Оба — слева и справа будут дома двух разных эпох.

Изменения. В 1990-х, когда улицу Истикляль сделали пешеходной, заброшенные районы вокруг нее вдруг сами стали преображаться. Джихангиру сильно повезло: его облюбовали профессора и художники из Университета изящных искусств Мимара Синана, расположенного совсем рядом. Среди джихангирцев ходит легенда, что первой в район переселилась семья художников, которая купила жилье в полуразрушенном особняке и решила его восстановить. Вскоре в Джихангир потянулись другие художники, архитекторы, писатели и журналисты. Их привлекали близость к работе и культурной жизни и хорошая транспортная доступность — самый центр города. Новоселы сразу отнеслись к доставшемуся им наследию серьезно — создали группу по улучшению Джихангира, которая принялась сохранять все аутентичное и наполнять район новыми смыслами. Жители вместе обсуждали реставрацию домов и благоустройство улиц, выпускали районный журнал, проводили мероприятия и дизайнерские ярмарки (самой популярной была Paz-Art). 15 лет совместных усилий — и район изменился до неузнаваемости: везде открылись кафе и бары, и сюда подтянулись экспаты и расслабленная богема.

Можно сказать, что район вернулся к своему мультикультурному прошлому — сейчас здесь мирно уживаются люди с разными мировоззрениями, стилями жизни и доходами. В тихой южной части еще остались старожилы, которые помнят падение и взлет Джихангира. Рядом с ними — те самые «сельские» переселенцы, которые купили жилье в районе, когда это было совсем не модно. В верхней части, поближе к Истиклялю и главной улице Акарсу, осели экспаты и креативный класс, которые формируют образ района сейчас. В Джихангире каждый чувствует принадлежность к комьюнити, но старается не лезть в дела соседей, поэтому в окне одного дома здесь можно увидеть портрет Эрдогана, а на балконе другого — радужный флаг. Это и есть «республика Джихангир».

Еда. Район расположен на склоне, и рельеф определенно добавляет ему очарования. Приятно бродить по улицам вверх-вниз, заглядывать в открытые подъезды и подслушивать в кафе за местными, которые обсуждают последнюю выставку в галерее Arter. Переселенцы третьей волны зависают в кофейнях третьей волны. Кофе, включая альтернативу, здесь отличный, например, в Norm Coffee или XYZ Cihangir. На завтрак — турецкий или европейский — можно заглянуть в Journey Cihangir, где в меню акцент делают на здоровом питании (но и вредное найти будет несложно). В Doğacıyız Gourmet подают завтраки, характерные для провинции Хатай (на границе с Сирией) — в выходные тут бывают очереди.

В обед, когда в заведениях свободнее обычного, можно попытать удачу и занять столик на балконе секретной мейхане-квартиры Demeti Meyhanesi — все ради видов на Босфор. Кухня здесь турецкая: к мезе предлагают свежую рыбу по умеренным для района ценам. В ресторане Emily’s Garden атмосфера во внутреннем саду располагает к тихому ужину с бокалом вина. А в меню беспроигрышные позиции: паста, пицца, салаты и стейки.

Отдых. Потрясающая панорама на город открывается из парка Sanatkarlar — самого популярного в районе места для коллективного ничегонеделанья (это очень по-джихангирски). К парку с нижних улиц квартала, разрисованных граффити-манифестами, ведет длинная «народная» лестница — на ней постоянно, и особенно ночью, собираются компании. Сев прямо на ступени, можно разглядывать мечети и «Галатапорт» внизу, Босфор и Мраморное море, Каракёй, Султанахмет, Ускюдар и Девичью башню. В ясную погоду вдалеке можно даже увидеть Принцевы острова, до которых около 20 километров по прямой. Если у Джихангира есть сердце, то это уютная площадь у небольшой мечети Фируз-Ага. Здесь постоянно суета — это не только точка пересечения с Истиклялем, но и любимое в районе место для встреч.

Чукурджума. Западнее мечети Фируз-Ага уже начинается Чукурджума — тихий, несмотря на свою популярность, район старьевщиков. Десятки антикварных лавок расположены вдоль извилистых улочек Чукурджума и Фаик-паша. Их владельцы (нередко потомки проживавших здесь, как и в Джихангире, левантийцев) выставляют все богатство прямо перед входом — тут сложно не наделать сотни фотографий. В лавках продают старинную мебель, вазы и люстры, картины, османские сервизы и разноцветную керамику, украшения, пожелтевшие фотографии, ковры, резные деревянные двери и даже гигантские кованые ворота, как будто снятые с парадного въезда в дворец, а теперь скромно прислоненные к стене, потому что почему бы и нет. Отличный кофе в Чукурджуме делают в кофейне Curve, а на ужин можно отправиться в популярный итальянский ресторан 49 Cukurcuma, где спокойная атмосфера, джаз и десяток видов авторских пицц (коронная — с морепродуктами).

Бары и клубы. Поздним вечером Джихангир и окрестности превращаются в центр тусовочной жизни и главное направление для бархопинга. Smyrna — самый старый и благородный коктейльный бар района, который открылся в 2002 году. Сейчас он выглядит как современный спикизи и место «для своих». За правильным джихангирским настроением все идут в Geyik — стильный бар с интеллигентным диско и алхимическим отношением к коктейлям. Они тут авторские и особенно хороши на виски и джине. Будет удачей, если у вас получится сесть внутри, потому что помещение крохотное и десятки посетителей просто толпятся снаружи, иногда прямо на проезжей части. Граффити на доме рядом с Geyik предупреждает: hipster zone.

Еще одно место силы находится в закоулках вымирающей по ночам Чукурджумы. Это бар Noh Radio у подножия поросших зеленью вековых стен Галатасарайского лицея. Сюда стягиваются тусовщики не только из Джихангира, но вообще со всего Бейоглу. «Нох» — это две открытые террасы с распахнутыми окнами, где на верхнем этаже бар, очередь в который часто начинается с улицы, а на нижнем — сияющая диджейская комната с красным светом и хрустальными люстрами. Оттуда на всю улицу обычно играет техно (за пультом как турки, так и иностранцы, часто из Берлина и России), но бывает и хаус, и хип-хоп, и другая электроника. Внутреннее пространство даже не пытается вместить всех желающих, поэтому весь движ не внутри, а снаружи — у входа в бар или на ступенях высокой уличной лестницы напротив, ведущей куда-то в мрачные коридоры под Истиклялем. Публика в «Нохе» самая разная: туристы из Германии здесь общаются с турецкими хипстерами, а москвичи в пятом поколении знакомятся с бежавшими из Сирии журналистками. Постоянный фотограф бара пытается запечатлеть наряды городских модников, которые собираются здесь на вечеринки — свитера из бабушкиного шкафа и черные очки, леопардовые штаны, вельветовые брюки, косухи с бахромой и рваные кепки с яркими панамами. Не забыть, что вы в Стамбуле, помогает усатый мужчина с тележкой, который еще днем развлекал туристов на Истикляле, а ночью спустился к «Ноху», чтобы уже здесь подзаработать на попкорне, приготовленном на открытом огне, для нетрезвых тусовщиков. После окончания вечеринки самые отчаянные перетекают в беспощадный андеграундный клуб Banger — там исписанные граффити подземные лабиринты с жестким техно и танцами до утра.

Джихангир называют самым свободным и прогрессивным районом Стамбула. Но опыт его джентрификации, который раньше считали безусловно позитивным, теперь стали чаще критиковать. Некоторые местные жители замечают, что район, который раньше был открыт для всех, становится более элитным. Не столько из-за цен на недвижимость, сколько из-за наплыва людей, которые хотят быть в Джихангире только потому, что это модно. Критики района считают, что в последние годы принцип «быть тем, кто ты есть» стал подменять симулякр «быть джихангирцем». От консервативных стамбульцев нередко можно услышать, что обитателям Джихангира «нужно быть проще» — это показывает, что жизнь района, возможно, стала слишком субкультурной.

Фенер и Балат: добрососедство, цветные домики и жизнь без суеты в 10 минутах от Галатского моста

Махалле Фенер и Балат расположены на берегу залива Золотой Рог в районе Фатих. С одной стороны, это близко к главным достопримечательностям — всего десять минут на общественном транспорте от Галатского моста, если бы не пробки. С другой — достаточно далеко, чтобы жизнь здесь текла совсем по-другому, не так, как в историческом центре — тихо и размеренно, почти провинциально, без постоянной стамбульской суеты. В Фенер и Балат приезжают за аутентичностью, чтобы увидеть город таким, каким он был сто лет назад — с узкими улочками и колоритными домиками, маленькими ремесленными магазинчиками и приветливыми жителями.

История. Сейчас Фенер и Балат воспринимаются как единое целое, хотя исторически это разные районы. В Фенере проживали греки-аристократы, а Балат был одним из главных мест расселения стамбульских евреев (и немножко армян). Общины мирно сосуществовали здесь столетиями, пока не наступил 20 век: землетрясение, пожары, притеснения немусульман заставили многих покинуть страну. Как и в Джихангире, оставленные бывшими жильцами дома стали заселять эмигранты из сельских районов Турции. Берега Золотого Рога к тому моменту уже были застроены промышленными предприятиями, владельцы которых обрадовались наплыву рабочих рук. Правда, индустриализация залива стала впоследствии и его главной бедой — за тридцать лет Золотой Рог загрязнился настолько, что в прибрежных районах из-за жуткого запаха и плохой экологии стало невозможно жить. Стамбульским властям пришлось срочно очищать воду, а Фенеру и Балату в рамках проекта по реабилитации подарили несколько прибрежных парков, сейчас довольно пустынных.

Архитектура. В Фенере и Балате сохранилась историческая застройка и структура города — ряды деревянных малоэтажных домиков с балконами и высокими лестницами. Больше половины зданий построены до 1930-х годов — такого количества исторической застройки нет в Каракёе или Моде. Но проблема в том, что к 1990-м многие из них были заброшены и превратились почти в руины. К счастью, оба района тогда внесли в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, и к началу 2000-х при поддержке Европейского Союза здесь запустили программу по восстановлению домов. За десять лет специалисты отреставрировали около 200 зданий — это примерно 1/7 всего фонда. Усилия не пропали даром — вскоре в Фенер и Балат потянулись инвесторы и малый бизнес, а на первых этажах домов стали открываться кафе, антикварные магазины и мастерские. Восстанавливать дома своими силами помогали новые жильцы района, которые стали переезжать сюда, увидев, что у Фенера и Балата появились хорошие перспективы.

Сейчас прогулка по районам похожа на сюрреалистичное путешествие: пока некоторые дома сияют новизной и выкрашены в яркие цвета, другие, кажется, вот-вот рухнут. Это очень грустно, но стоит признать — атмосферно. Кроме того, в Фенере и Балате большая часть жителей, а именно мигранты из сельских районов, все еще живут за чертой бедности. Они недоумевают, откуда у них под окнами взялось столько туристов, кому интересна эта разруха и почему их белье, развешанное на веревках между домами, теперь красуется во всех инстаграмах. Они бы с удовольствием переехали в новостройку в Шишли, но не могут себе этого позволить.

Добрососедство. Помимо переселенцев из Анатолии и хипстеров-новоселов, в Фенере и Балате все же остались коренные жители. Одни семьи прожили здесь уже много поколений, а другие вернулись на волне джентрификации. Если спросить у них, что лучше всего характеризует родные места, они скажут — «комшулук». Это слово по-турецки означает добрососедство: все знают друг друга, помогают и очень любят поболтать. Именно поэтому улицы Фенера и Балата днем настолько живые. Гостиные в старых домах, как правило, либо крохотные, либо их вообще нет, поэтому все встречаются на улице. Местные жители могут часами сидеть на ступенях у дома, пить чай или кофе и разговаривать со знакомыми. У кого-то перед домом стоит специальный стул или даже диван. Если сосед живет напротив, обсудить последние новости можно не выходя из квартиры, через окно или балкон, как в Италии. В традиционной турецкой kahvesi у мечети на улице Водина собираются усатые мужчины, которые часами разговаривают и пьют кофе, а когда наговорились, читают газету, откинувшись на стуле. Дети играют в мяч на узких улицах, мимо протискиваются продавцы фруктов и симитов с тележками и громко зазывают прохожих.

Кафе. Активная уличная жизнь протекает на нижних улицах района — Йылдырым, Водина, Фенер Киречхане, Баки Деде и Хызыр Чавуш Кепрюбаши. Здесь же расположена большая часть магазинов, антикварных лавок и ремесленных мастерских. Последних много именно в Балате, в окрестностях улицы Леблебиджелер, где исторически находился еврейский рынок. Все кафе и рестораны на узких улочках с любовью украшены множеством фактурных деталей — одни только интерьеры можно ходить и рассматривать часами.

Кружку ароматного салепа можно выпить за столиком на цветочной веранде заведения Maide, которое держит местный житель. Если хочется чая и изысканно-прекрасного, вам в антикварное кафе Naftalin. Гарантированно хорошую воронку с зерном на выбор заварят в Happie Balat Coffee. На поздний завтрак или бранч — в Velvet Cafe Balat, чтобы неспешно пить турецкий кофе в винтажном кресле или сидеть за антикварным столиком среди деревьев во внутреннем саду. Место такое популярное, что утром здесь обслуживают только по предварительной брони. Для расслабленного ужина подойдет заведение Smelt & Co, расположенное чуть в стороне от главных улиц. Здесь свежая рыба и морепродукты, необычные гастрономические сочетания и ресторанная подача.

Что смотреть. Гулять только по нижним улицам будет упущением — обязательно заберитесь повыше, в основную жилую часть, чтобы оценить панорамы Золотого Рога на фоне все тех же цветных домов с милыми балкончиками и развешанным по веревкам бельем. Самые популярные места — Мердивенли Йокушу и Санджактар Йокушу. А за открыточными видами все идут на улицы Киремит и Устурумджа. Да, десять лет назад Фенер и Балат еще могли попасть в подборку самых неизученных направлений Стамбула, но сейчас это уже не так. Возле каждого кота дежурят по несколько туристов с камерами, а продавец симитов может даже попросить за фото денег.

С джентрификацией районов постепенно теряется и чувство «комшулук», которое так дорого старшему поколению — приезжают новые жильцы, и многолетние связи рушатся. Старожилы ностальгируют о Фенере 60-летней давности: как было хорошо, когда греки ходили по домам соседей на Новый год и Рождество, стучали в дверь и дарили всем еще теплую праздничную выпечку, а мусульмане в священную ночь отвечали традиционным печеньем кандиль-симиди. Но, несмотря на то что какие-то традиции исчезают, многовековые ценности остаются: вы можете быть любой религии и национальности — главное — оставаться человеком, и тогда в Фенере и Балате вам будут рады.

Промышленная революция в 21 веке. Какая она?

В последние десятилетия Стамбул занят глобальным переосмыслением своего промышленного наследия. В заброшенных районах конвейер джентрификации поглощает и перерабатывает одну промзону за другой, используя как топливо современное искусство. Все чаще инициатором изменений становятся власти, все реже — местные жители.

Yedikule. Одним из таких пространств должна стать бывшая газовая станция Yedikule, расположенная рядом с не самой популярной у туристов крепостью Едикуле на южной окраине района Фатих. Станцию закрыли в 1990-х, и все эти годы корпуса стояли и разрушались. Хотя частично территорию использовали как склад, парковку, кладбище автобусов. Реконструкция началась летом 2022 года: власти заявили, что хотят повторить успех кадыкейской «Газхане» (о ней в нашей следующей статье про ревитализацию в азиатской части Стамбула) и сделать из Едикюле новый арт-кластер с несколькими музеями, центрами искусств и образования, офисами и отелями. Еще не приговоренный на тот момент к тюремному сроку мэр Стамбула Экрем Имамоглу пророчил пространству «миллионы посетителей в год».

İBB Kütüphane Troleybüs. Публичную библиотеку в здании троллейбусного депо 1914 года открыли совсем недавно. Она работает с 9:00–21:00 ежедневно. Отличное место, чтобы поработать в тишине и необычной обстановке. 

Tersane. Но даже эти обещания меркнут на фоне циклопического проекта Tersane, который вскоре планируют реализовать на берегу Золотого Рога — прямо напротив Фенера и Балата. Терсане — это как «Галатапорт», только еще амбициознее. Сравнение напрашивается не только из-за масштабов (под редевелопмент пойдут около 240 тысяч м² территории), но и из-за самого смысла трансформации. «Галатапорт» — это бывший порт, а Терсане — верфь (слово именно так и переводится с турецкого). Императорский арсенал (Tersâne-i Âmire) появился на этом месте спустя два года после падения Константинополя, а закрыли верфь только к началу 21 века.

Часть нового проекта разработало бюро Tabanlioğlu Architects — оно занималось реконструкцией культурного центра Ататюрка на площади Таксим (открылся в 2021 году) и первого здания Istanbul Modern — музея, ставшего в свое время причиной стремительной джентрификации в Каракёе. «Терсане» от «Галатапорта» отличает в первую очередь масштабная жилая застройка: апартаменты и городские особняки у воды. В самый крупный ангар на территории бывшей верфи переедет музей традиционных искусств и ремесел Sadberk Hanım, которым управляет фонд Koç. Полный билет стот 50 лир (146.5 рублей). Рядом построят Музей женщин, где будут изучать женский вклад в общество и культуру. Еще в «Терсане» будут театр под открытым небом у воды, люксовые отели, две марины, рестораны и бары, фудкорт, галереи, офисы и бутики.

Пока и власти, и сами стамбульцы только пытаются осознать, какой эффект этот проект может дать городу. Но любопытно, что, как и почти двадцать лет назад в Каракёе, начинается все с современного искусства: в развалинах промышленных зданий Терсане уже прошли и ярмарка Contemporary Istanbul, и Стамбульская биеннале.

Arter. Еще одна радикальная трансформация может случиться в Долапдере — это район всего в километре от Истикляля, населенный рабочим классом, сирийскими беженцами и мигрантами с юго-востока Турции. Семь лет назад среди трущобных домов, заправок и пыльных автомастерских, в которые, говорят, часто привозили угнанные машины, внезапно стали открываться модные галереи: Dirimart, Pilevneli, Evliyagil.

О перспективах района заговорили, когда в 2019 году в Долапдере с Истикляля переехал музей Arter — сейчас, учитывая закрытый Istanbul Modern, это главная площадка современного искусства в городе. «Белый куб», в котором разместился музей, архитекторы британского бюро Grimshaw Architects как будто специально спроектировали так, чтобы он как можно сильнее контрастировал с царящей вокруг разрухой. Из начищенных до блеска панорамных окон музея можно рассмотреть в деталях все трещинки обветшалых домов, расположенных на склоне. Входной билет стоит 60 лир (175.8 рублей). Долгосрочные перспективы района остаются туманными: в окрестностях только-только стали открываться кафе и появляться граффити, его со всех сторон обступают отели, но без коммуникации с местными жителями это может, как в Каракёе, только вылиться в новые конфликты.

Bomontiada. Выше Долапдере, в квартале Бомонти недалеко от метро Osmanbey, образовался популярный у творческих стамбульцев анклав. Yapi Kredi Bomontiada — это культурно-барный кластер, появившийся на месте культового пивзавода Bomonti, построенного в конце 19 века. Пивом «Бомонти» и сейчас не брезгует даже джихангирская богема, хотя производство на заводе прекратилось еще в 1990-х — потом бренд просто выкупила группа Efes. В 2010-х промышленные здания отреставрировали и открыли здесь пабы, музыкальные бары, кафе и несколько галерей. Можно зайти, например, в музей Ара Гюлера, турецкого фотографа армянского происхождения, который явно знал про «старый добрый Стамбул» все — не зря именно его фотографии сопровождают меланхоличные книги городских воспоминаний Орхана Памука.

Сейчас «Бомонтиада» — это такой кластер, замкнутый на себе. Не только потому, что место «только для своих», но и даже если оценивать общую картину: вокруг только хаос, бешеный трафик и стеклянные небоскребы, а внутри Bomontiada ощущается как уютный двор, в котором можно от всего этого спрятаться. Сюда собираются на ярмарки, музыкальные фестивали и опен-эйр концерты — приходить лучше именно во время какого-нибудь мероприятия.

Карта

Подписывайтесь на нас в соцсетях: телеграм-канал, Вконтакте, Яндекс.Дзен.