1. «Путешествие по ночной Варшаве в дрожках» Булата Окуджавы
Ностальгичное, теплое и романтичное от великого поэта.
Трясутся дрожки. Ночь плывет. Я еду Краковским Предместьем, Я захожу во мрак кавярни, где пани странная поет, где мак червонный вновь цветет уже иной любви предвестьем... Я еду Краковским Предместьем. Трясутся дрожки. Ночь плывет.
2. Одиночество в сети Януша Леона Вишневского
Читать этот роман можно по-разному: чувственно, быстро, неотрывно. И он, конечно, не очень про Варшаву, но включение его в нашу подборку — знак признательности нашему современнику, польскому писателю Янушу Вишневскому. Его произведения можно оценивать по-разному, но мало кто поспорит, что своим романом он одним из первых подсветил интернетную любовь как одну из примет XXI века.
Интернет, он такой. Немножко напоминает исповедальню, а разговоры – нечто наподобие групповой исповеди. Иногда ты оказываешься исповедником, иногда – исповедующимся. Это результат расстояния и уверенности, что всегда можно вытащить штекер из гнезда.
3. Карманный атлас женщин Сильвии Хутник.
Четыре новеллы, герои которых живут в обычном варшавском доме. Четыре судьбы, которые показывают всю непростую историю XX века. Автор книги — не только писательница и журналистка, она социальный активист и в своем тексте, высоко оцененнном жюри литературных конкурсов, сумела, по мнению критиков, преодолеть разрыв между академическим и уличным активизмом. Базарные Королевы, Матери-Кормилицы, Домохозяйки — место нашлось всем. Книга из тех, которые нужно читать, чтобы понимать происходящее вокруг.
4. Чудо-юдо, Агнешка и апельсин Ганны Ожоговской
По-детски добрая книга с
Когда-то здесь внизу, под откосом, стоял большой красивый дом. Но это было давно, до войны. Теперь от него уцелели жалкие остатки, почти развалины. Если бы не застекленные окна второго этажа, вряд ли кому-нибудь из прохожих, увидевших с Гданьской набережной этот дом, могло прийти в голову, что в нем живут люди. Заметив эти окна да еще разглядев в одном из них пышно цветущую розовую герань, прохожие пожимали плечами и говорили:«Какая отвага — жить в таком доме!»В самом деле, то, что осталось от некогда роскошного здания, приводило в трепет. Разрушенные третий и четвертый этажи, обвалившиеся перекрытия — все это заставляло опасаться, что здание вот-вот рухнет. Весь первый этаж обгорел и обуглился, он устрашающе зиял пустыми проемами окон и разрушенным подъездом.А ведь до войны в этом доме жили очень просторно. Большую четырехкомнатную квартиру второго этажа с кухней и каморкой для прислуги занимали владельцы дома, семейство Шафранец. И чего только у них не было! Пани Леонтина до сих пор с величайшим удовольствием рассказывает, какая у них была мебель, какие картины и прочие ценности.Только одно и остается: рассказывать, потому что от былого великолепия не сохранилось ровно ничего, если не считать нескольких изрядно обшарпанных предметов да стоящего в передней тусклого зеркала — трюмо.
5. Шоша Исаака Башевиса-Зингера
Читать — и стремиться попасть на улицу Крохмальную, в Прагу (не ту, что в Чехии, а в район Варшавы у Пражского моста), на улицу Próżna, смотреть постановки еврейского театра, погружаться в интеллектуальную жизнь довоенного города, ловить ненавязчивые элементы еврейской и польской этнографии, погружаться и погружать.
А у Баси еще прежде, чем я успевал открыть дверь, было слышно, что там что-то жарят или пекут. Блестели медные кастрюли, чугунки и сковородки, стояли красивые тарелки, ступка с пестиком, кофейная мельница, какие-то картинки, разные безделушки. У детей была корзинка, а там куклы, мячи, цветные карандаши, краски. На кроватях — красивые покрывала, на диване — подушки с вышивкой.
